Cразу отмечу, что не являюсь специалистом по уголовному праву и процессу. И никогда не думал, что придется писать на эту тему. Но от небольшого закона, буднично и без особой огласки принятого Парламентом на фоне подготовки процесса ратификации Соглашения об ассоциации, стало не по себе...

Думаю, что и читатель легко разберется в том, что случилось. Достаточно сравнить две редакции одной и той же статьи из УПК - Уголовно-процессуального кодекса. Что называется, посмотрим, что было и что стало.

Итак, есть такая вещь как специальная розыскная деятельность. Этими обтекаемыми словами обозначается комплекс мероприятий, связанный с вторжением правоохранительных органов в частную жизнь, сопровождаемый неизбежным нарушением конституционных прав граждан - неприкосновенности жилища, тайны переписки, тайны интимной (частной) жизни.

В демократических, развитых странах все, что связано с данной сферой, воспринимается очень серьезно. Ясно, что тут нужно заботиться о правильном балансе между правами граждан и интересами защиты общества от преступлений. Любой законопроект, дающий силовым структурам какие-то добавочные полномочия, упрощающий процедуру разрешения розыскных мероприятий, круг лиц, к которым они могут применяться, буквально взрывает западное общество. Обсуждается каждая буква законопроекта, его авторы бесконечно объясняются (и оправдываются) перед оппозицией и СМИ, возможны акции протеста со стороны гражданского общества. Если даже закон принят, парламентские адвокаты или думающие депутаты обязательно доведут его до Конституционного суда, с целью дополнительной проверки на соответствие Конституции.

Но это в нормальных странах. А у нас просто какая-то Африка, в которой голодающие негры за мешок риса готовы смириться с любыми причудами диктатуры.

В результате на свет появилась новая редакция статьи УПК, затрагивающая "святая святых" - прослушивание телефонных переговоров.

Ст. 1328 ч. (3) УПК вообще-то довольно свежая. Не так давно, Законом № 66 от 05.04.2012, Парламент четко указал, кого допустимо прослушивать в рамках уголовных дел. В прежней редакции она звучала так:

Могут прослушиваться и записываться переговоры подозреваемого, обвиняемого или лиц, которые любым способом способствуют совершению преступлений, предусмотренных частью (2), и в отношении которых имеются данные, могущие привести к разумному заключению, что они получают от подозреваемого, обвиняемого или подсудимого, или передают ему информацию, имеющую отношение к уголовному делу.

В общем-то все было более-менее логично, и при независимой юстиции (разрешение на прослушивание дает суд) и строгом соблюдении оснований для прослушивания статья не могла угрожать уровню свободы в обществе.
Но в какой-то момент правящей коалиции показалось мало. И недавно статью о "прослушке" пересмотрели, да еще как. Ниже дается новая редакция (в силе с 27.06.2014):

(3) Могут прослушиваться и записываться переговоры подозреваемого, обвиняемого или других лиц, в том числе неустановленных, относительно которых имеются данные, могущие разумно привести к заключению, что они либо способствуют каким бы то ни было образом подготовке, совершению, соучастию или сокрытию преступлений, предусмотренных частью (2), либо получают или передают важную и имеющую отношение к уголовному делу информацию".

Заметили разницу? Накрючкотворено там крепко, но смысл такой, что если ранее речь шла о трех исчерпывающих категориях лиц - подозреваемый, обвиняемый или способствующий совершению преступления, то сейчас добавились расплывчатые "другие лица", которые "получают или передают имеющую отношение к уголовному делу информацию". Какая информация имеет, а какая не имеет отношение и к какому конкретно делу, решат, видимо, сами органы. После того как послушают...

Но погодите, это еще далеко не полный список лиц, которых можно поставить на прослушку.

"(4) Могут прослушиваться и записываться переговоры пострадавшего, потерпевшего, их родственников и членов семьи, а также свидетеля, если имеется непосредственная угроза их жизни, здоровью или иным основным правам, если это необходимо для предотвращения преступления или если существует очевидный риск безвозвратной утраты или искажения доказательств".

Вот это уже по-нашему, по-европейски! Всех на прослушку, а там разберемся. Если уже потерпевшего можно прослушивать, то дальше плыть вообще некуда. Кому охота подавать заявление в органы, если после этого его, а заодно его семью, как благодарность, ставят на прослушку? Кто сможет эффективно защищаться в суде от доказательств, полученных незаконным путем, при таком расплывчатом статусе и основаниях прослушивания? И где гарантия, что раз можно слушать такой широкий круг лиц, власти не будут этим пользоваться в отношении всех оппозиционных, инакомыслящих лиц, партий, организаций? И что результаты такой прослушки не будут вырваны из контекста, искажены, сфальсифицированы?

Но никто из СМИ, гражданского общества, экспертов и правозащитников, даже крупных адвокатов, не шелохнулся по поводу нового закона (а ведь там не только прослушку ужесточили, это была лишь одна из статей). Что там летом было у всех на устах? О чем писали блоггеры, недосыпая ночами? Чем занимались журналисты и телевизионщики, с графиком работы до 23-00?

Оказывается, в июне Дорин Киртоакэ решил идти на новый мандат (новость, которую бессмысленно обсуждать, но все решили высказаться). Оказывается, Запад ввел России санкции (эта новость шла после исторического решения Киртоакэ). Ну, и ратификацию Соглашения об ассоциации с ЕС (которое никто не читал!), обсуждали и праздновали до изнеможения.

Видимо, на тему, затрагивающие основные конституционные права, времени и сил уже не осталось.

Виктор Судварг